Хозяин Зимнего Леса
Часть первая
Буря свирепствовала над лесом. Тревожное завывание вьюги, зловещий
скрежет и треск деревьев наполняли мрачный лес. Ураганные порывы стихии
гнули и ломали ветки, взметали в воздух тучи снега, делая невидимым всё,
что находилось далее двух десятков шагов.
И в этом лесу, едва пробираясь сквозь пургу, отчаянно сопротивляясь стуже и яростному ветру, утопая при каждом шаге по колено в снегу, брёл путник. Было видно, что он уже очень устал от долгого сражения с внезапно налетевшей бурей.
В какой-то момент резкий порыв ветра сдёрнул с головы странника капюшон, открывая пронзающему холоду и снегу измождённую мордочку молодого хорька, ещё даже не достигшего пятнадцати сезонов. Зверь отчаянно всплеснул лапами, закрывая незащищённую мордочку, стараясь уберечь её от свирепого ветра и мороза. Повернувшись спиной к метели, он с трудом, одеревеневшими от холода пальцами, накинул капюшон обратно на голову, а затем, повернувшись, вновь упрямо двинулся в путь.
Пройдя ещё немного, хорёк, сам того не ведая вышел на край большой поляны, противоположная сторона которой попросту тонула в непроницаемой стене снежной бури, и казалась, уходила за пределы этого мира.
Неожиданно, даже сквозь вой метели, уши молодого зверя уловили в стороне от себя необычный треск, пробивающийся сквозь вьюгу. Удивлённо подняв взгляд, хорёк какое-то время всматривался в сплошную пелену снега, пока та в какой-то момент не дрогнула, и сквозь неё внезапно проступили очертания огромной сухой ели, стоящей на самом краю широкой поляны: её ветки трещали и ломались под напором стихии, порождая режущий ухо громкий скрежет.
В следующее мгновение заплутавшего путника настиг столь мощный и резкий порыв бури, что его опрокинуло на спину в глубокий сугроб. Ель вторила удару стихии громким «стоном».
Полу ошеломлённый, хорёк поднялся не сразу: вначале он встал на четвереньки, потом в полный рост. Зверь уже собирался было развернуться, чтобы уйти назад в чащу, где деревья хоть как-то ослабляли собой натиск метели… как вдруг, над поляной раздалось такое жуткое и ни с чем несравнимое завывание ветра, что кровь заледенела у хорька в жилах, и он упал на колени, зажав уши лапами! Это было ужасающее сочетание громового рыка и воя, и издавало его вроде бы и живое существо и ветер одновременно!
Хорёк невольно посмотрел вперёд, на поляну, едва проглядываемую сквозь буран и… замер в оцепенении, не в силах оторвать взгляд! Спустя несколько мгновений, он в страхе бросился в сторону, под защиту большого дерева, и затаился в снегу на какое-то время. А потом, уже не обращая никакого внимания на лютый холод и непогоду, царящую вокруг, зверь как можно незаметнее и проворнее отполз от поляны прочь и, встав, что есть силы, рванулся в лес, то и дело, в испуге оглядываясь назад.
- Да, погода чего-то разгулялась, - согласилась с дочерью миссис Джес, сидящая в кресле у камина в котором полыхал яркий огонь, и мирно вяжущая спицами. – Целый месяц сплошные снегопады да метели. Давно такой зимы не было.
Мэриэл нетерпеливо подошла к камину и, положив рядом охапку дров, из-за которой ей собственно и пришлось выходить во двор, с нескрываемым удовольствием стала греть лапы у жаркого пламени.
В это время из соседней спальни раздались недовольные крики и перебранка.
- Опять что-то не поделили, – вздохнув, заметила Мэриэл.
- Фрэд, Тод, а ну-ка немедленно ложитесь спать, уже поздно! – Прикрикнула на детей мать. – Отец с минуту на минуту вернётся, всё ему расскажу! – Пригрозила она.
- Но мам! – Оба мышонка сезонов двенадцати показались в дверном проёме гостиной, закутавшись в одеяла.
- Тод съел мой пряник! - Начал возмущаться Фред. – Я его специально под подушкой положил, чтобы никто…
- Не брал я твой пряник! – Крикнул в ответ обвиняемый. – Я даже не знал, где он находится и вообще…
- Ложитесь спать! – Строгим тоном прервала спорящих миссис Джес. – И почему ты, Фрэд, ешь в постели, а тем более хранишь в ней еду? Вот заставлю лично перестирать все простыни, тогда и поймешь, почему так делать не следует!
Близнецы развернулись и отправились обратно к себе в комнату, ворча под нос что-то неразборчивое, и попеременно пихая друг друга в бока.
- Ох уж мне эти задиры, вечно чего-нибудь не поделят… - начала причитать миссис Джес, возвращаясь к прерванному вязанию, и вдруг заметила, как Мэриэл повернувшись к комнате братьев спиной и прикрыв лапой рот, едва сдерживается от смеха.
- Что такого смешного сейчас произошло? – Искренне удивилась она.
- Это Миранда съела пряник, - шёпотом пояснила Мэриэл, указав взглядом на дальнюю по коридору дверь, где располагалась спальня самой младшей из мышиной семьи. – Мы с ней сегодня как раз убирались в комнате Фреда и Тода. Пока я наводила порядок у них на столе, Миранда меняла постель. Видно тогда она и обнаружила пряник Фреда. А я-то думала, что она жуёт!...
В этот момент на крыльце отчётливо раздались тяжёлые шаги, затем дверь порывисто распахнулась под натиском бушующего с наружи ветра, впуская в дом снег и холод. На пороге появился глава семейства, мистер Оливер, от хвоста до макушки закутавшийся в объемный плащ и большой шарф, на которых в свете огня сверкали снежинки.
- Фу, ну и ночка! – Радый, что, наконец, возвратился дома, произнёс он. – Не позавидую я тому, кто сегодня оказался снаружи!
- Дорогой, что-то ты сегодня припозднился. Я уже начала волноваться, – слегка упрекнула мужа миссис Джес, вставая и обнимая его. – В такую бурю легко заблудиться. Ты же сам помнишь как три года назад…
- Да, да, помню, – успокаивающе целуя жену, ответил Оливер. – Просто решил проверить сарай Дикенсов. Ты же знаешь, он на самой окраине и не рассчитал с погодой. Думал, успею, - объяснил он.
- Суп будешь? – предложила Джес.
- Да, не откажусь, холодно там, – согласился муж, потирая лапы.
- Ну как, пап, всё в порядке? – Спросила Мэриэл, помогая отцу снять плащ и шарф, пока мать хлопотала у очага, разогревая суп.
- Да отлично всё, - грея лапы у камина, как до этого дочка, ответил отец. – Ничего не тронуто, следов посторонних не видно. Только снегу намело! И не пройти!
- Пап, а когда будем ёлку наряжать и вообще к празднику готовиться? Скоро? – Поинтересовалась Мэриэл, отряхивая плащ от осевших на нём снежинок.
- Ёлку? – Переспросил отец. – А разве ты ещё не выросла из этого возраста? Тебе ведь уже семнадцать! - С хитрецой заметил он.
- Это не я, это Миранда меня без конца спрашивает, когда будет ёлка, – оправдалась мышка. – И вообще, из Нового Года не вырастают! - заметила она, беря тарелку с дымящимся супом из лап матери и ставя её на стол.
Мистер Оливер добродушно рассмеялся.
- Ну, думаю, дней за пять-шесть до Нового Года, - прикинув, ответил он, усаживаясь за стол.
- Это хорошо! – Просияла Мэриэл, неся плащ отца к вешалке у входной двери. – Я краем уха слышала, что Фрэд и Тод какую-то красивую ёлку нашли «красивей чем в Рэдволле», как они сказали, и ещё вроде бы новые ёлочные игрушки смастерили… Ой!
От неожиданности мышка даже уронила плащ.
- Что-то случилось? – С тревогой спросил мистер Оливер у дочери.
- Да нет, вроде, - прижав лапы к груди и успокаивая дыхание, ответила мышка. – Просто взглянула в окно, и показалось, что на меня кто-то смотрит!
Обеспокоившись, мистер Оливер подошёл к окну и насторожено осмотрел пространство перед домом. Минуту спустя он даже зажёг фонарь и вышел с ним наружу: поляна перед домом и опушка леса, едва проглядываемые сквозь пелену снегопада, были пустынны. Глава семейства, нахмурившись, закрыл за собой дверь и тщательно запер её на все засовы. Он не стал никому говорить, что при возвращении домой ему постоянно казалось, что за ним кто-то следит.
Спрятавшись за толстым стволом дерева, молодой хорёк выждал немного времени, восстанавливая дыхание, сбитое спешным бегством, а затем осторожно выглянул из-за укрытия.
Сквозь пургу дом плохо просматривался, но и через снежную пелену можно было разглядеть окно, из которого исходил свет, тепло и уют.
Хорёк глубоко вздохнул, собираясь с силами, встал и побрёл через вьюгу к себе в укрытие.
Он решился подойти сегодня к дому лишь только по тому, что шёл сильный снегопад и следов его пребывания назавтра уже никто не сможет заметить. Юный зверь поплотнее закутался в старый залатанный плащ - было очень холодно. Лапы до этого уже не раз слегка обмороженные, вновь замёрзли до потери чувствительности, так, что не смотря на усталость, хищник через боль потёр и размял их.
Несмотря на лютый холод, непогоду и то, что его могли заметить, хорёк был как-то умиротворён, когда он заглянул в окно, внутри которого было так тепло и уютно, внутри которого жила любовь. Ему тоже стало чуточку теплей и спокойней, как если бы он оказался рядом с обитателями хижины.
«Пятьдесят шагов по прямой до высокой сосны, от неё примерно семьдесят шагов вперёд и влево до старого пня, далее идти влево около семисот шагов до большого камня…» - мысленно проговаривал про себя хищник, прокладывая себе путь сквозь снежную бурю.
Юный зверь уже настолько хорошо выучил дорогу к своему убежищу, что легко различал её, несмотря на кромешную темноту и снегопад. Он довольно долго брёл по лесу, иногда касаясь лапами стволов деревьев и всяческих других примет, тем самым определяя нужное направление, пока не дошёл до огромного поваленного старого каштана. Затем хищник повернул налево и, сделав ровно сорок три шага, оказался напротив большого ветвистого дуба, возраст которого наверняка составлял больше сотни сезонов. Внутри него находилось большое дупло. Хорьку в своё время очень повезло, что он на него наткнулся. Раньше дупло явно было чьим-то жилищем, а может стоянкой: внутри оказалось и место для костра, и старый котелок с топором, и стол и множество другой разнообразной утвари.
Зверь с трудом откинул большие вязанки хвороста со входа в дупло, выполняющие роль двери, хоть немного оберегая временное пристанище от ветра и снега, и, войдя, вновь заложил ими проход.
Как следует растерев лапы, чтобы хоть немного вернуть онемевшим от холода пальцам чувствительность и подвижность, хорёк подошёл к столу и нащупал огниво. Разжечь костёр после пребывания снаружи оказалось непростым делом, лапы не слушались и дрожали, так что только с седьмой попытки, хищнику всё же удалось выбить достаточно сильную искру, что бы заставить загореться заготовленную кучку сухих щепок и прутиков. Получив пламя, зверь в спешке принялся его разводить, подкидывая в камин, представляющий сбой обложенное камнями кострище, сучья побольше, пока, наконец, огонь с громким задорным треском не запылал в полную мощь.
В первую очередь хорёк сел у костра и стал согреваться, буквально впитывая в себя благодатное тепло огня. В свете пламени постороннему наблюдателю стало бы сразу заметно, что с шерстью юного зверя было явно что-то не то: она была не мягкая и блестящая, какой ей полагалось быть, а спутанной и блеклой, производя отталкивающее впечатление и абсолютно не спасающая от ветра и мороза.
Немного согревшись, хорёк, спохватившись, спешно поставил на огонь котелок с кусками льда, уже по собственному опыту зная, что согреться лучше ему поможет только горячая вода.
Дожидаясь кипятка, зверь достал из-под стола почти пустую заплечную сумку и, усевшись на кучу хвороста, застеленного старыми истлевшими мешками, принялся тщательно в ней рыться. Вскоре, он с тяжёлым вздохом извлёк её небогатое содержимое: краёшку хлеба и кусок сыра – и то и другое уместились у него на ладони.
Юный зверь голодными глазами уставился на остатки съестного, раздумывая: он очень хотел есть, но чувство голода в последние время сопровождало его постоянно, а еда, что он держал в лапе была все оставшиеся запасы съестного и завтра от них уже точно ничего не должно было остаться.
Переборов желание хорёк спрятал еду в сумку и крепко её завязал. Но потом, всё же передумал и, вновь развязав сумку, оторвал от куска хлеба где-то треть, положил в рот и стал медленно тщательно жевать.
Хищник снова завязал сумку, на этот раз окончательно, и бросил её под стол. Не переставая жевать, он налил в глиняную потрескавшуюся кружку кипятку из котелка и поближе разместился у огня. Горячая жидкость приятно согревала тело. Жаль на время.
Выпив весь кипяток, хорёк начал готовиться ко сну. Он подкинул в пламя как можно больше хворосту, но так, чтобы дым от костра всё же успевал улетучиваться через грубо сработанный дымоход в потолке и не вызвал удушья, которое уже произошло с ним прошлый раз, как можно ближе устроился к огню и поплотнее укутаться в свой плащ.
Взгляд молодого зверя устремился на яркие приветливо пляшущие языки пламени, и их свет напомнил ему свет в доме, в который он заглянул сегодня вечером. Хорёк знал, что завтра еда кончится. Можем, ему вновь удастся поймать рыбу, но только если буря уляжется, да и, то навряд ли. А если ничего не выйдет, то тогда…
Зверь попытался как можно лучше завернуться в плащ, стараясь отвлечься от мрачных мыслей. Одной лапой он по привычки ухватил медальон на груди, а другой коснулся рукояти меча в ножнах, лежащего рядом. Так ему казалось, что родители были рядом с ним.
После хорёк свернулся калачиком и вскоре заснул, сражённый голодом и усталостью. Лишь завывание ветра, словно тревожная песня вьюги, раздавалось снаружи. Через некоторое время костёр начал прогорать и вскоре потух окончательно, погружая дупло в темноту. Стало становиться холодней.
- Так, давайте-ка не мешать мне! – Обратилась к близнецам и сестре Мэриэл, неся в лапах большой дымящийся котёл с грибным супом. – А то останетесь без обеда!
Стоял прекрасный зимний день, небо было ясным и безоблачным, белый пушистый снег весело искрился на солнце.
Близнецы и Миранда, мышка сезонов девяти, затеяли битву в снежки, и теперь снаряды из сбитого наспех снега периодически сновали туда-сюда, едва не задев выходящую из дома Мэриэл.
- Я кому сказала! Идите к столу! - В очередной раз крикнула на младших мышка, уклоняясь от нового снаряда.
В этот момент Миранда и Фрэд разом сделали стремительное наступление на Тода из-за укрытия. Мышонок задорно засмеялся и кинулся прочь уворачиваясь от снежков.
Мэриэл с хмурым видом взирала на это зрелище, а потом, хитро улыбнувшись, поставила котел на ступеньку крыльца и, быстро слепив снежок, кинула его в направлении Фреда, стоящего к ней спиной. Попадание было точно в голову.
- Эй, так нечестно! - Возмутился мышонок, явно не ожидая атаки сзади.
- Живо к столу! - Вновь прикрикнула сестра. – Мы что зря с мамой старались! Суп сейчас остынет!
К тому моменту, когда Миранда подошла с котелком в лапах к столу, расположенному прямо под открытым небом недалеко от дома, мать уже успела расставить деревянные тарелки и приготовить всё к обеду.
- Всё же неплохая была идея пообедать под открытым небом, - разливая по тарелкам горячий дымящийся суп, заметила Джес, обратившись к мужу, сидящему на скамейке рядом.
- Да, прекрасный день, - согласился он, осматривая небо. – Хоть метель успокоилась.
Тод, Фрэд и Миранда разом подскочили к столу и стали увлечённо работать ложками. Мэриэл тоже подсела рядом и хотела бы тоже приступить к обеду, как вдруг замерла: ей показалось, что на дальнем конце поляны, что-то мелькнуло.
Хорёк быстро спрятал голову в снег. Через несколько минут, прислушиваясь к доносящимся издалека весёлым голосам и звонкому смеху, он вновь рискнул осторожно посмотреть в сторону мышиной семьи. Те так же весело разговаривали и беседовали между собой, только вроде одна из мышек временами поглядывала в его сторону.
Похоже, не заметили, решил молодой зверь и принялся незаметно отползать в чащу. Он понимал, что не стоит показываться здесь, у этого дома. Его могут заметить, да и следы, которые он старался тщательно скрыть всё равно были приметны. Ничем хорошим эти походы для него не кончатся.
И, тем не менее, он не мог не приходить. Ему не хватало общества. Уже очень долго хорёк был один, даже ни с кем не разговаривал, так что ему было просто необходимо хоть издали наблюдать за другими зверями, тем более за такой большой и дружной семьёй.
Хорёк отполз на расстояние, где его уже точно не было видно и, с трудом встав, пошатываясь, направился обратно по цепочке своих же следов. Его запасы съестного кончились ещё вчера, рыбы поймать так и не удалось, ближайшее же будущее не сулило ничего, кроме голода. Единственной приятной новостью была хорошая погода, установившаяся после бури, но так как последнее время она беспрерывно менялась, то нельзя было рассчитывать, что это надолго.
Пройдя немного, хорёк остановился и прислонился к дереву, чтобы отдохнуть - голод стачивал силы.
Он знал, что делать. По абсолютно непонятной причине четыре дня назад почти все жители небольшой деревушки, собравшись в месте, куда-то ушли и теперь их дома стояли пустые. Лишь семья дома, за которым наблюдал молодой хищник, осталась в деревне и потому, что примерно раз в день старший из мышиной семьи ходит проверять окрестные дома, хорёк предположил, что они и остались, что бы присматривать за пустой деревней.
Решение было ясным, надо было проникнуть в один из домов. Больше хорьку ничего не оставалось.
Поздним вечером, когда тьма опустилась на лес, а с хмурого, вновь затянутого облаками неба начал срываться снег, юный зверь отправился в деревню.
В тот день дома проверялись утром, так что ждать обхода вечером не приходилось. На всякий случай, дождавшись ночи, хорёк подкрался к самому дальнему дому. Тот был заперт на замок. Отыскав рядом с сараем железный лом, ослабший хорёк, не с первой попытки, сумел протиснуть его между дверью и засовом, а затем с силой навалился на него всем телом. С громким треском ломающегося дерева дверь отворилась…
И в этом лесу, едва пробираясь сквозь пургу, отчаянно сопротивляясь стуже и яростному ветру, утопая при каждом шаге по колено в снегу, брёл путник. Было видно, что он уже очень устал от долгого сражения с внезапно налетевшей бурей.
В какой-то момент резкий порыв ветра сдёрнул с головы странника капюшон, открывая пронзающему холоду и снегу измождённую мордочку молодого хорька, ещё даже не достигшего пятнадцати сезонов. Зверь отчаянно всплеснул лапами, закрывая незащищённую мордочку, стараясь уберечь её от свирепого ветра и мороза. Повернувшись спиной к метели, он с трудом, одеревеневшими от холода пальцами, накинул капюшон обратно на голову, а затем, повернувшись, вновь упрямо двинулся в путь.
Пройдя ещё немного, хорёк, сам того не ведая вышел на край большой поляны, противоположная сторона которой попросту тонула в непроницаемой стене снежной бури, и казалась, уходила за пределы этого мира.
Неожиданно, даже сквозь вой метели, уши молодого зверя уловили в стороне от себя необычный треск, пробивающийся сквозь вьюгу. Удивлённо подняв взгляд, хорёк какое-то время всматривался в сплошную пелену снега, пока та в какой-то момент не дрогнула, и сквозь неё внезапно проступили очертания огромной сухой ели, стоящей на самом краю широкой поляны: её ветки трещали и ломались под напором стихии, порождая режущий ухо громкий скрежет.
В следующее мгновение заплутавшего путника настиг столь мощный и резкий порыв бури, что его опрокинуло на спину в глубокий сугроб. Ель вторила удару стихии громким «стоном».
Полу ошеломлённый, хорёк поднялся не сразу: вначале он встал на четвереньки, потом в полный рост. Зверь уже собирался было развернуться, чтобы уйти назад в чащу, где деревья хоть как-то ослабляли собой натиск метели… как вдруг, над поляной раздалось такое жуткое и ни с чем несравнимое завывание ветра, что кровь заледенела у хорька в жилах, и он упал на колени, зажав уши лапами! Это было ужасающее сочетание громового рыка и воя, и издавало его вроде бы и живое существо и ветер одновременно!
Хорёк невольно посмотрел вперёд, на поляну, едва проглядываемую сквозь буран и… замер в оцепенении, не в силах оторвать взгляд! Спустя несколько мгновений, он в страхе бросился в сторону, под защиту большого дерева, и затаился в снегу на какое-то время. А потом, уже не обращая никакого внимания на лютый холод и непогоду, царящую вокруг, зверь как можно незаметнее и проворнее отполз от поляны прочь и, встав, что есть силы, рванулся в лес, то и дело, в испуге оглядываясь назад.
* * *
- Ох, какая метель! – Переводя дух, заметила мышка полёвка Мэриэл,
наконец-таки войдя в дом. Чтобы закрыть за собой упирающуюся дверь, ей
пришлось навалиться на неё всем телом. Казалось, буре тоже хотелось
проникнуть в тёплое и уютное жилище. – Как будто той, что налетела
неделю назад, нам было мало!- Да, погода чего-то разгулялась, - согласилась с дочерью миссис Джес, сидящая в кресле у камина в котором полыхал яркий огонь, и мирно вяжущая спицами. – Целый месяц сплошные снегопады да метели. Давно такой зимы не было.
Мэриэл нетерпеливо подошла к камину и, положив рядом охапку дров, из-за которой ей собственно и пришлось выходить во двор, с нескрываемым удовольствием стала греть лапы у жаркого пламени.
В это время из соседней спальни раздались недовольные крики и перебранка.
- Опять что-то не поделили, – вздохнув, заметила Мэриэл.
- Фрэд, Тод, а ну-ка немедленно ложитесь спать, уже поздно! – Прикрикнула на детей мать. – Отец с минуту на минуту вернётся, всё ему расскажу! – Пригрозила она.
- Но мам! – Оба мышонка сезонов двенадцати показались в дверном проёме гостиной, закутавшись в одеяла.
- Тод съел мой пряник! - Начал возмущаться Фред. – Я его специально под подушкой положил, чтобы никто…
- Не брал я твой пряник! – Крикнул в ответ обвиняемый. – Я даже не знал, где он находится и вообще…
- Ложитесь спать! – Строгим тоном прервала спорящих миссис Джес. – И почему ты, Фрэд, ешь в постели, а тем более хранишь в ней еду? Вот заставлю лично перестирать все простыни, тогда и поймешь, почему так делать не следует!
Близнецы развернулись и отправились обратно к себе в комнату, ворча под нос что-то неразборчивое, и попеременно пихая друг друга в бока.
- Ох уж мне эти задиры, вечно чего-нибудь не поделят… - начала причитать миссис Джес, возвращаясь к прерванному вязанию, и вдруг заметила, как Мэриэл повернувшись к комнате братьев спиной и прикрыв лапой рот, едва сдерживается от смеха.
- Что такого смешного сейчас произошло? – Искренне удивилась она.
- Это Миранда съела пряник, - шёпотом пояснила Мэриэл, указав взглядом на дальнюю по коридору дверь, где располагалась спальня самой младшей из мышиной семьи. – Мы с ней сегодня как раз убирались в комнате Фреда и Тода. Пока я наводила порядок у них на столе, Миранда меняла постель. Видно тогда она и обнаружила пряник Фреда. А я-то думала, что она жуёт!...
В этот момент на крыльце отчётливо раздались тяжёлые шаги, затем дверь порывисто распахнулась под натиском бушующего с наружи ветра, впуская в дом снег и холод. На пороге появился глава семейства, мистер Оливер, от хвоста до макушки закутавшийся в объемный плащ и большой шарф, на которых в свете огня сверкали снежинки.
- Фу, ну и ночка! – Радый, что, наконец, возвратился дома, произнёс он. – Не позавидую я тому, кто сегодня оказался снаружи!
- Дорогой, что-то ты сегодня припозднился. Я уже начала волноваться, – слегка упрекнула мужа миссис Джес, вставая и обнимая его. – В такую бурю легко заблудиться. Ты же сам помнишь как три года назад…
- Да, да, помню, – успокаивающе целуя жену, ответил Оливер. – Просто решил проверить сарай Дикенсов. Ты же знаешь, он на самой окраине и не рассчитал с погодой. Думал, успею, - объяснил он.
- Суп будешь? – предложила Джес.
- Да, не откажусь, холодно там, – согласился муж, потирая лапы.
- Ну как, пап, всё в порядке? – Спросила Мэриэл, помогая отцу снять плащ и шарф, пока мать хлопотала у очага, разогревая суп.
- Да отлично всё, - грея лапы у камина, как до этого дочка, ответил отец. – Ничего не тронуто, следов посторонних не видно. Только снегу намело! И не пройти!
- Пап, а когда будем ёлку наряжать и вообще к празднику готовиться? Скоро? – Поинтересовалась Мэриэл, отряхивая плащ от осевших на нём снежинок.
- Ёлку? – Переспросил отец. – А разве ты ещё не выросла из этого возраста? Тебе ведь уже семнадцать! - С хитрецой заметил он.
- Это не я, это Миранда меня без конца спрашивает, когда будет ёлка, – оправдалась мышка. – И вообще, из Нового Года не вырастают! - заметила она, беря тарелку с дымящимся супом из лап матери и ставя её на стол.
Мистер Оливер добродушно рассмеялся.
- Ну, думаю, дней за пять-шесть до Нового Года, - прикинув, ответил он, усаживаясь за стол.
- Это хорошо! – Просияла Мэриэл, неся плащ отца к вешалке у входной двери. – Я краем уха слышала, что Фрэд и Тод какую-то красивую ёлку нашли «красивей чем в Рэдволле», как они сказали, и ещё вроде бы новые ёлочные игрушки смастерили… Ой!
От неожиданности мышка даже уронила плащ.
- Что-то случилось? – С тревогой спросил мистер Оливер у дочери.
- Да нет, вроде, - прижав лапы к груди и успокаивая дыхание, ответила мышка. – Просто взглянула в окно, и показалось, что на меня кто-то смотрит!
Обеспокоившись, мистер Оливер подошёл к окну и насторожено осмотрел пространство перед домом. Минуту спустя он даже зажёг фонарь и вышел с ним наружу: поляна перед домом и опушка леса, едва проглядываемые сквозь пелену снегопада, были пустынны. Глава семейства, нахмурившись, закрыл за собой дверь и тщательно запер её на все засовы. Он не стал никому говорить, что при возвращении домой ему постоянно казалось, что за ним кто-то следит.
Спрятавшись за толстым стволом дерева, молодой хорёк выждал немного времени, восстанавливая дыхание, сбитое спешным бегством, а затем осторожно выглянул из-за укрытия.
Сквозь пургу дом плохо просматривался, но и через снежную пелену можно было разглядеть окно, из которого исходил свет, тепло и уют.
Хорёк глубоко вздохнул, собираясь с силами, встал и побрёл через вьюгу к себе в укрытие.
Он решился подойти сегодня к дому лишь только по тому, что шёл сильный снегопад и следов его пребывания назавтра уже никто не сможет заметить. Юный зверь поплотнее закутался в старый залатанный плащ - было очень холодно. Лапы до этого уже не раз слегка обмороженные, вновь замёрзли до потери чувствительности, так, что не смотря на усталость, хищник через боль потёр и размял их.
Несмотря на лютый холод, непогоду и то, что его могли заметить, хорёк был как-то умиротворён, когда он заглянул в окно, внутри которого было так тепло и уютно, внутри которого жила любовь. Ему тоже стало чуточку теплей и спокойней, как если бы он оказался рядом с обитателями хижины.
«Пятьдесят шагов по прямой до высокой сосны, от неё примерно семьдесят шагов вперёд и влево до старого пня, далее идти влево около семисот шагов до большого камня…» - мысленно проговаривал про себя хищник, прокладывая себе путь сквозь снежную бурю.
Юный зверь уже настолько хорошо выучил дорогу к своему убежищу, что легко различал её, несмотря на кромешную темноту и снегопад. Он довольно долго брёл по лесу, иногда касаясь лапами стволов деревьев и всяческих других примет, тем самым определяя нужное направление, пока не дошёл до огромного поваленного старого каштана. Затем хищник повернул налево и, сделав ровно сорок три шага, оказался напротив большого ветвистого дуба, возраст которого наверняка составлял больше сотни сезонов. Внутри него находилось большое дупло. Хорьку в своё время очень повезло, что он на него наткнулся. Раньше дупло явно было чьим-то жилищем, а может стоянкой: внутри оказалось и место для костра, и старый котелок с топором, и стол и множество другой разнообразной утвари.
Зверь с трудом откинул большие вязанки хвороста со входа в дупло, выполняющие роль двери, хоть немного оберегая временное пристанище от ветра и снега, и, войдя, вновь заложил ими проход.
Как следует растерев лапы, чтобы хоть немного вернуть онемевшим от холода пальцам чувствительность и подвижность, хорёк подошёл к столу и нащупал огниво. Разжечь костёр после пребывания снаружи оказалось непростым делом, лапы не слушались и дрожали, так что только с седьмой попытки, хищнику всё же удалось выбить достаточно сильную искру, что бы заставить загореться заготовленную кучку сухих щепок и прутиков. Получив пламя, зверь в спешке принялся его разводить, подкидывая в камин, представляющий сбой обложенное камнями кострище, сучья побольше, пока, наконец, огонь с громким задорным треском не запылал в полную мощь.
В первую очередь хорёк сел у костра и стал согреваться, буквально впитывая в себя благодатное тепло огня. В свете пламени постороннему наблюдателю стало бы сразу заметно, что с шерстью юного зверя было явно что-то не то: она была не мягкая и блестящая, какой ей полагалось быть, а спутанной и блеклой, производя отталкивающее впечатление и абсолютно не спасающая от ветра и мороза.
Немного согревшись, хорёк, спохватившись, спешно поставил на огонь котелок с кусками льда, уже по собственному опыту зная, что согреться лучше ему поможет только горячая вода.
Дожидаясь кипятка, зверь достал из-под стола почти пустую заплечную сумку и, усевшись на кучу хвороста, застеленного старыми истлевшими мешками, принялся тщательно в ней рыться. Вскоре, он с тяжёлым вздохом извлёк её небогатое содержимое: краёшку хлеба и кусок сыра – и то и другое уместились у него на ладони.
Юный зверь голодными глазами уставился на остатки съестного, раздумывая: он очень хотел есть, но чувство голода в последние время сопровождало его постоянно, а еда, что он держал в лапе была все оставшиеся запасы съестного и завтра от них уже точно ничего не должно было остаться.
Переборов желание хорёк спрятал еду в сумку и крепко её завязал. Но потом, всё же передумал и, вновь развязав сумку, оторвал от куска хлеба где-то треть, положил в рот и стал медленно тщательно жевать.
Хищник снова завязал сумку, на этот раз окончательно, и бросил её под стол. Не переставая жевать, он налил в глиняную потрескавшуюся кружку кипятку из котелка и поближе разместился у огня. Горячая жидкость приятно согревала тело. Жаль на время.
Выпив весь кипяток, хорёк начал готовиться ко сну. Он подкинул в пламя как можно больше хворосту, но так, чтобы дым от костра всё же успевал улетучиваться через грубо сработанный дымоход в потолке и не вызвал удушья, которое уже произошло с ним прошлый раз, как можно ближе устроился к огню и поплотнее укутаться в свой плащ.
Взгляд молодого зверя устремился на яркие приветливо пляшущие языки пламени, и их свет напомнил ему свет в доме, в который он заглянул сегодня вечером. Хорёк знал, что завтра еда кончится. Можем, ему вновь удастся поймать рыбу, но только если буря уляжется, да и, то навряд ли. А если ничего не выйдет, то тогда…
Зверь попытался как можно лучше завернуться в плащ, стараясь отвлечься от мрачных мыслей. Одной лапой он по привычки ухватил медальон на груди, а другой коснулся рукояти меча в ножнах, лежащего рядом. Так ему казалось, что родители были рядом с ним.
После хорёк свернулся калачиком и вскоре заснул, сражённый голодом и усталостью. Лишь завывание ветра, словно тревожная песня вьюги, раздавалось снаружи. Через некоторое время костёр начал прогорать и вскоре потух окончательно, погружая дупло в темноту. Стало становиться холодней.
- Так, давайте-ка не мешать мне! – Обратилась к близнецам и сестре Мэриэл, неся в лапах большой дымящийся котёл с грибным супом. – А то останетесь без обеда!
Стоял прекрасный зимний день, небо было ясным и безоблачным, белый пушистый снег весело искрился на солнце.
Близнецы и Миранда, мышка сезонов девяти, затеяли битву в снежки, и теперь снаряды из сбитого наспех снега периодически сновали туда-сюда, едва не задев выходящую из дома Мэриэл.
- Я кому сказала! Идите к столу! - В очередной раз крикнула на младших мышка, уклоняясь от нового снаряда.
В этот момент Миранда и Фрэд разом сделали стремительное наступление на Тода из-за укрытия. Мышонок задорно засмеялся и кинулся прочь уворачиваясь от снежков.
Мэриэл с хмурым видом взирала на это зрелище, а потом, хитро улыбнувшись, поставила котел на ступеньку крыльца и, быстро слепив снежок, кинула его в направлении Фреда, стоящего к ней спиной. Попадание было точно в голову.
- Эй, так нечестно! - Возмутился мышонок, явно не ожидая атаки сзади.
- Живо к столу! - Вновь прикрикнула сестра. – Мы что зря с мамой старались! Суп сейчас остынет!
К тому моменту, когда Миранда подошла с котелком в лапах к столу, расположенному прямо под открытым небом недалеко от дома, мать уже успела расставить деревянные тарелки и приготовить всё к обеду.
- Всё же неплохая была идея пообедать под открытым небом, - разливая по тарелкам горячий дымящийся суп, заметила Джес, обратившись к мужу, сидящему на скамейке рядом.
- Да, прекрасный день, - согласился он, осматривая небо. – Хоть метель успокоилась.
Тод, Фрэд и Миранда разом подскочили к столу и стали увлечённо работать ложками. Мэриэл тоже подсела рядом и хотела бы тоже приступить к обеду, как вдруг замерла: ей показалось, что на дальнем конце поляны, что-то мелькнуло.
Хорёк быстро спрятал голову в снег. Через несколько минут, прислушиваясь к доносящимся издалека весёлым голосам и звонкому смеху, он вновь рискнул осторожно посмотреть в сторону мышиной семьи. Те так же весело разговаривали и беседовали между собой, только вроде одна из мышек временами поглядывала в его сторону.
Похоже, не заметили, решил молодой зверь и принялся незаметно отползать в чащу. Он понимал, что не стоит показываться здесь, у этого дома. Его могут заметить, да и следы, которые он старался тщательно скрыть всё равно были приметны. Ничем хорошим эти походы для него не кончатся.
И, тем не менее, он не мог не приходить. Ему не хватало общества. Уже очень долго хорёк был один, даже ни с кем не разговаривал, так что ему было просто необходимо хоть издали наблюдать за другими зверями, тем более за такой большой и дружной семьёй.
Хорёк отполз на расстояние, где его уже точно не было видно и, с трудом встав, пошатываясь, направился обратно по цепочке своих же следов. Его запасы съестного кончились ещё вчера, рыбы поймать так и не удалось, ближайшее же будущее не сулило ничего, кроме голода. Единственной приятной новостью была хорошая погода, установившаяся после бури, но так как последнее время она беспрерывно менялась, то нельзя было рассчитывать, что это надолго.
Пройдя немного, хорёк остановился и прислонился к дереву, чтобы отдохнуть - голод стачивал силы.
Он знал, что делать. По абсолютно непонятной причине четыре дня назад почти все жители небольшой деревушки, собравшись в месте, куда-то ушли и теперь их дома стояли пустые. Лишь семья дома, за которым наблюдал молодой хищник, осталась в деревне и потому, что примерно раз в день старший из мышиной семьи ходит проверять окрестные дома, хорёк предположил, что они и остались, что бы присматривать за пустой деревней.
Решение было ясным, надо было проникнуть в один из домов. Больше хорьку ничего не оставалось.
Поздним вечером, когда тьма опустилась на лес, а с хмурого, вновь затянутого облаками неба начал срываться снег, юный зверь отправился в деревню.
В тот день дома проверялись утром, так что ждать обхода вечером не приходилось. На всякий случай, дождавшись ночи, хорёк подкрался к самому дальнему дому. Тот был заперт на замок. Отыскав рядом с сараем железный лом, ослабший хорёк, не с первой попытки, сумел протиснуть его между дверью и засовом, а затем с силой навалился на него всем телом. С громким треском ломающегося дерева дверь отворилась…
| Часть вторая → | |||||||||||||||||||||||||||||
| Оглавление | |||||||||||||||||||||||||||||